Для жителей, потомков и гостей деревни Норино
Древняя история
Есть легенда, что на поле за деревней, когда его начали распахивать в начале 20 века, нашли множество человеческих костей. Поле примыкало к древнему сосновому лесу на берегу реки Нармы, на его месте сейчас подрастает новый сосновый бор. Историки посчитали, что на поле состоялась битва во времена Касимовского ханства. Рядом находится почти заросшее лесное озеро. В давние времена, о которых мало кто помнил, на его берегу стояла часовня, со временем она ушла под воду, и еще лет пятьдесят назад жители верили, что приложив ухо к земле, можно иногда услышать звон ее колокола под водой.
Откуда взялось Норино?
На картах 18 века деревня называется Асташево. Она намного меньше деревни начала 20 века. Дорога на ней заканчивается, а дальше – Междуречье, глухие непроходимые леса между реками Нармой и Куршей, там они сливаются среди топких болот. Вот там, в Междуречье, во времена Крымской войны 1853-1856 гг. начали прятаться от рекрутской повинности те, кто не хотел убивать и быть убитым, а хотел работать на земле и жить со своей семьей. Не только мужчины, а и их семьи, рыли в Междуречье землянки и жили в них долгие годы. И начали называть деревню Норино по этим лесным «норам». В 1860 г. на картах деревня уже названа Норино. И если раньше деревня оканчивалась примерно на нынешнем доме 40, то теперь она росла в сторону Междуречья.
Недавняя история
До 1917 года и в советский период в деревне было больше 200 жилых домов, на въезде в деревню была начальная школа и медпункт, магазин и контора. К деревне Норино слева от въезда примыкает деревня Миленино. Миленино было «барской» деревней – в ней находилось имение семьи Евреиновых и все деревенские семьи были их крепостными до 1861 года. Тогда как жители д.Норино были вольными, то есть казенными, а земля в деревне принадлежала семье Баташовых. Деревенские Мастера по дереву – плотники, столяры, краснодеревщики, уходили на заработки, они были востребованы и известны не только в Москве и Петербурге, но и за границей. У меня сохранились гравюры набережной в Каннах и Ментоне (французский городок на побережье недалеко от границы с Италией), улицы Монте-Карло, которые привез из Европы мой дальний прапрадед.
20 век
После революции 1917 года, коллективизации, ВОВ, население деревни то уменьшалось, то росло, в 1980х-1990х деревня значительно опустела и многие дома стоят заброшенными. Контора, школа, магазин исчезли с лица земли. С началом 2000х в деревню начали возвращаться выходцы из деревни, их дети, дома покупали друзья и знакомые наших жителей. И деревня начала оживать. Многие дома красиво покрашены и отремонтированы, участки перед домами благоустроены и скошена трава. Сейчас у нас очень хорошая новая дорога, новый медпункт, жители сами организовали регулярный сбор и вывоз мусора (задолго до прихода Эко-Пронска), и даже организовывали субботники. Но то старшее поколение уже не в силах оживлять социальную жизнь деревни, а молодежь пока не интересуется жизнью и благоустройством деревни.
В деревне помнят Мастеров 20 века, которые оставили нам в наследство добротную удобную мебель, уникальные резные наличники, прялки, (Шувалов Александр Федорович, Пушкин Иван Иванович).
Документы
Список домовладений д.Норино 1860 г.
И.А. Бунин. Последняя осень, гл. II.
«Помолчал, потом опять заговорил, еще возвышая сквозь шум голос: – Да. А то вон приехал на той неделе какой-то с грибами на плечах – сыновей ему давай, хлеба давай… всего давай! Раз наше дело не выходит – мировая, и шабаш. Миколай Миколаевич Младший, вот это воин. Ух, рассказывают солдаты, что только за человек! Отца родного за правду не пожалеет. Ночью встанет тихонько, чтоб ни один генерал за ним не увязался, и пошел в обход по окопам. Солдат простых увидит: “Здорово, друзья! Надейтесь на меня, как на каменную гору. Я об вас ночи не сплю!” А господам офицерам, если завидит, что в карты играют, бездельничают, без всякой церемонии шашкой голову долой! Вот это воин. Сумрачно помолчал, потом встал и подошел к трясущемуся рукаву, по которому серой струей текла мука. Взяв горсть муки, помял ее, понюхал и спросил, почти крикнул: – Ну, а этот самый человек, где он теперь? – Какой? – Сухомлин. Кудрявый мужик, куривший на пне трубку, со свистом захохотал и махнул рукой. – Вона! – сказал он. – Хватился! Его теперь и след простыл! Его давно покрыли и спрятали! Петр Архипов строго посмотрел на него, на его плечи и голову, потом еще строже на меня: – Где, по-вашему, такой человек может находиться? И что такому человеку должно быть? Что он для России может быть? Что он для ней сделал? Через кого там теперь миллионы лежат, тухнут? Обив и вытерев руку о полушубок, он опять сел и опять замолчал. Потом тем же тоном, но уже спокойнее: – Да. На нас, мужиков, как там глядят? Тычь его куда похуже, а нас, господ, не тронь, – мы высокого званья. А те пускай преют, этих дураков еще великие тысячи наделают. Сейчас вон опять берут, а зачем? Чтобы последних перебить? Вы, барин, – дерзко и громко спросил он, – вы нам уж откровенно скажите, какая ваша задача: чтобы нас всех перебить, а скотину порезать да в окопах стравить? – Петр Архипыч, как тебе не стыдно? Ведь ты человек умный! – Умный! – сказал он, несколько смутившись, и вдруг опять сдвинул брови и поднял тон: – Вам хорошо говорить. А у меня вот сын два месяца ни одного письма. Где он теперь, что он теперь? Мертвое тело? А потом, как перебьют всех, вы что же будете делать? Приедете, конечно, к царю и скажете: “Погляди, государь, где твоя держава теперь? Нету тебе ничего, все чисто, одно гладкое поле!” 1916